нянковский михаил александрович черновик
Нянковский Михаил Александрович Черновик
Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по "точкам" сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но всё это нормально, в порядке вещей, как у всех, - и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он - продукт своего времени, отсчет которого начался... А когда он, собственно, начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах (и о которых пишет в своей книге дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные 1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай - были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением свою собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
558 Руб.Нянковский Михаил Александрович Черновик
Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по "точкам" сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но все это нормально, в порядке вещей, как у всех, - и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он - продукт своего времени, отсчет которого начался...А когда, он собственно начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах (и о которых пишет в своих книгах дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай - были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
587 Руб.Нянковский М.А. Черновик
Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по «точкам» сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но все это нормально, в порядке вещей, как у всех, - и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он – продукт своего времени, отсчет которого начался...А когда, он собственно начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах ( и о которых пишет в своих книгах дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай – были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
729 Руб.Нянковский М.А. Черновик
Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по «точкам» сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но все это нормально, в порядке вещей, как у всех, - и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он – продукт своего времени, отсчет которого начался...А когда, он собственно начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах ( и о которых пишет в своих книгах дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай – были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
729 Руб.Нянковский М. Черновик. Нянковский М. А.
Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по "точкам" сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но всё это нормально, в порядке вещей, как у всех, — и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он — продукт своего времени, отсчет которого начался... А когда он, собственно, начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах (и о которых пишет в своей книге дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные 1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай — были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением свою собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
369 Руб.Нянковский М. Черновик. Нянковский М. А.
Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по "точкам" сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но всё это нормально, в порядке вещей, как у всех, — и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он — продукт своего времени, отсчет которого начался... А когда он, собственно, начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах (и о которых пишет в своей книге дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные 1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай — были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением свою собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
369 Руб.
Нянковский Михаил Александрович Объяснение в любви
В книге собраны стихи о любви русских поэтов первой половины XIX века - тех, чьи имена навсегда вписаны в историю русской литературы и почти забытых.
26 Руб.Нянковский Михаил Александрович Строки о любви
В книге собраны стихи о любви русских поэтесс XX века - тех, чьи имена навсегда вписаны в историю русской литературы, и почти забытых.
68 Руб.Нянковский Михаил Александрович Строки о любви
В книге собраны стихи о любви русских поэтесс XX века - тех, чьи имена навсегда вписаны в историю русской литературы, и почти забытых.
68 Руб.Нянковский Михаил Александрович Объяснение в любви
В книге собраны стихи о любви русских поэтов первой половины XIX века - тех, чьи имена навсегда вписаны в историю русской литературы и почти забытых.
26 Руб.Нянковский Михаил Александрович О ребятах и зверятах
В книге собрано более трехсот фольклорных текстов и стихов русских поэтов XVIII — начала XX вв. о детях и животвых. Эти произведения могут прозвучать на занятиях по развитию речи, ознакомлению с окружающим миром, на уроках чтения, на детских праздниках в исполнении как взрослых, так и самих детей. Издание адресовано родителям, воспитателям детских садов и учителям начальна! школы.
117 Руб.Нянковский Михаил Александрович О ребятах и зверятах
В книге собрано более трехсот фольклорных текстов и стихов русских поэтов XVIII — начала XX вв. о детях и животвых. Эти произведения могут прозвучать на занятиях по развитию речи, ознакомлению с окружающим миром, на уроках чтения, на детских праздниках в исполнении как взрослых, так и самих детей. Издание адресовано родителям, воспитателям детских садов и учителям начальна! школы.
117 Руб.
Нянковский Михаил Александрович Шолохов в школе. Книга для учителя
Книги серии "Писатель в школе" предназначены для учителей-словесников и студентов филологических факультетов педагогических вузов. Автор настоящего издания предлагает разнообразный материал, который можно использовать при изучении творчества М. А. Шолохова на уроках литературы, при проведении различного рода проверочных работ, школьных олимпиад, литературных вечеров. Система уроков, предлагаемая в помощь учителю, составлена с учетом возрастных особенностей учеников в соответствии с базовыми компонентами литературного образования и содержит различные типы заданий для всех ступеней обучения. 4-е издание, стереотипное.
255 Руб.Может ли филолог, окончивший периферийный вуз, сделать головокружительную карьеру? Оказывается, может, но до того, как он сядет в кресло главного редактора популярного журнала, ему придется развозить по "точкам" сигареты и выпивку, бросить семью, совершить предательство, и не одно. Но всё это нормально, в порядке вещей, как у всех, - и вряд ли героя стоит обвинять в аморальности. Он - продукт своего времени, отсчет которого начался... А когда он, собственно, начался, этот отсчет? В 1930-е, о которых принято говорить в трагических тонах (и о которых пишет в своей книге дед героя)? В конце 1950-х, когда наступила оттепель? В застойные 1970-е, когда герой романа взрослел и набирался опыта? Или позже, когда грянула перестройка и для читающей публики открылся рай - были изданы многие прежде запрещенные произведения? Но у каждого произведения есть свой черновик, который может решительно отличаться от окончательного текста. И если считать произведением свою собственную жизнь, то и она может оказаться всего лишь черновиком.
